«Мы с вами видим, как потихоньку скукоживается средний класс»

Слишком много позитива на этот счет излучают федеральные и местные СМИ. Для откровенного разговора корреспондент «Вверх» записался на прием к председателю комитета  Государственного Совета Республики Татарстан по экономике, инвестициям и предпринимательству Марату Галееву.

Потребление vs развитие

– Марат Гадыевич, чем бюджет республики на 2018 год отличается от аналогичного документа прошлого года?

– Каких-то принципиальных изменений не произошло. Экстраполированы те тенденции, которые сложились в предыдущие годы. Там был определенный рост выше среднероссийского уровня, в основном, в сфере нефтехимии, но также и в машиностроении. Количественно бюджет впервые превысил отметку в 200 миллиардов рублей. Рост экономики прогнозируется в пределах 2-3%. Промышленное производство будет с индексом 105,7. Удельный вес обрабатывающих отраслей увеличится до 71,4%. То есть структура промышленность больше ориентируется не на первичное сырье, а на обработку.

Дефицит бюджета составит около 2,7 миллиарда. Соответственно, уровень госдолга вырастит до 92 миллиардов.

Погашение отложено до 2023 года, поэтому госдолг не является отягчающим фактором для развития экономики. Около трех четвертей бюджета приходится на социальные расходы. Тут можно говорить о социальной направленности. С точки зрения потребления, это хорошо. Но в виду дефицита, бюджета развития как такового почти нет.

– В федеральных СМИ обсуждается идея бюджетного маневра с целью увеличения расходов на социальную сферу…

– Идей много причем прямо противоположных друг другу. Нужда в увеличении доли образования в структуре бюджетных расходов есть, потому что одна из самых главных проблем России – это утечка мозгов. Но для этого нужны ресурсы. Кудрин предлагает уменьшить расходы на военные цели. Будет это сделано или нет, вам сейчас никто не скажет.

Дележ слона

– Если говорить о тенденциях, то бросается в глаза начавшееся объединение школ в Казани. То есть расходы на образование только сокращаются…

– Объединение некоторых школ связано с оптимизацией образовательной сети. Чем больше школа, тем меньше расходов в расчете на одного ученика. Государство здесь исходит из динамики рождаемости. В школьный возраст начали вступать дети, родившиеся на подъеме динамики. При этом есть оптимальное количество учащихся в одном классе. Если совсем переполнить класс, качество обучения снизится.

Но в сельских школах проблема обратная. Там в классе может быть и 10-12 и 5-6 человек. Содержать такие школы очень дорого. В таких школах у учителей маленькая нагрузка и мизерная копеечная зарплата.

Поэтому малокомплектные сельские школы закрываются, а освободившиеся средства направляются на организацию подвоза детей в другие школы.

Если вы говорите о городах, то там дети часто вынуждены обучаться в две смены и качество опять не растет. Чтобы решить эту проблему, приходится тоже объединять школы.

– А нельзя ли вместо объединения, разрушающего школьную атмосферу и сложившиеся дружеские связи детей и педагогов, возводить пристрои к переполненным школам?

– Если есть физическая возможность, не противоречащая нормам СанПиНа, я думаю, так и делают. Раз уж мы затронули социальную сферу, то могу сказать, что мы решаем возникающие здесь проблемы поэтапно. Сейчас ударный фронт в социальной сфере – это ремонт поликлиник. Поликлиники советской постройки настолько морально устарели, что их надо привести в нормативное состояние. Капитально отремонтированные клиники можно увидеть в любом муниципальном районе, но в один год проблему не решишь.

Программа как бы делит слона на несколько частей. Вот мы ударно взялись за детские дошкольные учреждения, потом ударно несколько лет делали капремонт школ, потом были больницы и вот сейчас на очереди поликлиники.

– В поликлинике, на мой взгляд, главное неудобство не в здании, а в нехватке узких специалистов…

– Это другая проблема.

Как в анекдоте. Два очень стареньких профессора беседуют, один другому: «Наступают трудные времена». – «А в чем дело?» - «Начинают лечить наши ученики».

Это проблема качества подготовки и состояния образования вообще. Медицина как отрасль переживает технологическую революцию, за которой кадры не поспевают. Мы видим, как имеющееся оборудование недоиспользуется.

Через год-два, я думаю, мы должны будем принять программу строительства детских дошкольных учреждений ясельного возраста. Потому что впереди нас ждет дефицит рабочей силы. Матери, таким образом, получат возможность раньше выйти из декрета. Плюс продолжительный перерыв в работе всегда связан с понижением квалификации.

ТОСЭРное место

– В самом конце 2017-го федеральное правительство одобрило создание в Татарстане трех новых территорий опережающего социально-экономического развития (ТОСЭР). Какие ожидания и риски связаны с этим институциональным проектом?

– Если очень широко, то перед Россией стоит задача вписаться в технологии 21 века. Новый технологический уклад, его называют четвертой промышленной революцией, может пройти мимо России. Наша задача запрыгнуть в этот поезд и попытаться каким-то образом сильно не отстать. Догнать там невозможно, но по ряду направлений реально сильно не отстать и где-то вписаться.

Для этого надо менять структуру экономики. К примеру, на месте здания, где мы сидим, когда я был маленьким, стоял завод пишущих машинок. Всем понятно, что сегодня пишущие машинки никому не нужны, это чистый металлолом. Так и везде. Многие технологии безнадежно устаревают, нужны принципиально новые производства.

– Об этом говорят очень давно…

– И часто в том ключе, что новая власть разрушила советскую экономику. На самом деле, она просто не выдержала конкуренции на открытом рынке.

Я могу назвать завод «Тасма», выпускавший кинопленку. Говорят: «Загубили». А кому он нужен был в таком виде?! Пока рынок был закрыт, завод жил, рынок открыли, и завод быстро захирел.

Другими словами, есть потребность в новых технологиях, а для этого нужно привлекать инвестиции. Просто так инвестиции не приходят, они ищут выгодные для себя условия. Такие условия предлагает статус ТОСЭР. Это, во-первых. Во-вторых, где открывают ТОСЭРы? У нас ряд городов имеют моноэкономику. Был завод и вокруг него строился город. Плохо заводу – плохо городу. Очень уязвимая система, поэтому нужно диверсифицировать экономику. И создание ТОСЭРов, в частности, в Челнах – это попытка привлечь новые капиталы в другие отрасли, не связанные с традиционным для данного города производством.

Мы пока про Челны, потому что там ТОСЭР функционирует год, а Зеленодольск, Чистополь и Нижнекамск получили этот статус меньше месяца назад. Там пока ничего нет, только чистые намерения. А в Челнах уже есть список резидентов, крупнейший из них Haier.

– Холодильный гигант. Вам не кажется, что он убьет производство холодильников в Зеленодольске?

– Это постоянно муссируемая тема. Haier мог прийти в любой другой регион. Да, это конкурент, но тут никуда не денешься – рынок открыт. Зеленодольску нет другого выхода, кроме как создавать конкурентоспособный продукт. Хотя ниши у этих двух компаний все-таки немножко разные.

То, что Haier пришел, создало рабочие места. А конкуренция по любому бы была. Это все равно, что протестовать против дождя. Причем, представители Haier сразу сказали, что если у них дело пойдет, они откроют новые производства. На стадии регистрации сейчас находится производство стиральных машин и, возможно, телевизоров. Всего в Челнах за год появилось 17 резидентов, вложивших в экономику города 3 миллиарда. Общий объем инвестиций планируется на уровне 24 миллиардов. Все эти производства новые, связанные со строительством, энергетикой, пищевой промышленностью… Таким образом, диверсифицируется экономика Челнов, возрастает ее устойчивость – колебания, которые возможны в автомобилестроении, будут компенсироваться другими производствами.

Остались со сносом?

– 2017-й – год завершения аварийной программы. Хотелось бы узнать, с какими итогами она подошла к финишу?

– Программа, в принципе, закрыта, но есть чисто процедурные моменты, которые невозможно сжать по времени. Часть граждан, которые в аварийных домах живут, не согласны с условиями программы. Условия законодательные таковы, что метр в метр должно возмещаться жилье, но на определенных условиях. Большинство не устраивает география нового жилья, соответственно, идут суды. Поэтому программа как таковая закрыта, но в шести муниципальных районах она из-за судов перешла на 2018 год.

Список домов-участников программы вообще формировался в 2012 году. Изменения определенные были, потому что вначале многие муниципалитеты определили аварийный жилфонд в одном объеме, а потом, с учетом мнения жильцов, пришли к выводу, что многие дома можно капитально отремонтировать и перевели их в программу капремонта. В Зеленодольске много таких домов.

– Там, насколько я знаю, люди в судебном порядке добивались вывода своих домов из списка аварийных…

– Были разные пути. Тут муниципалитеты перестарались, – они же решают, какие дома участвуют в программе, – слишком большой фронт работы в начале взяли.

– Вы сказали: метр в метр. Но это ведь реалии только Казани. В других районах собственникам дают только компенсацию из расчета 11 тысяч рублей за квадратный метр.

– И возможность купить новое жилье на условиях социальной ипотеки.

– В том году квадрат по этой программе стоил 31 тысячу, а в этом уже 45…

– Цена жилья эконом-класса выросла незначительно, на одну тысячу. А вот квартиры в домах повышенной комфортности реализуются по цене до 45 тысяч за квадрат.

– А почему в других регионах жилье аварийщикам дают бесплатно?

– Вы посмотрите объемы. Во многих регионах этим вообще не занимаются, а у нас аварийного жилья совсем мало осталось.

– В Москве метр в метр и на бесплатной основе собираются расселять хрущевки.

– С Москвой давайте не будем сравнивать. Те условия, которые заложены в Москве, не сопоставимы ни с каким другим городом. Нам их никогда не догнать. У них бюджет несколько триллионов против бюджета всей республики в 202 миллиарда. Даже с учетом большей численности населения, разница все равно на порядки.

Неблагоприятный «Фон»

– Как самочувствие строительной отрасли?

– Мы много строим. В прошлом году по республики ввели 2,4 миллиона квадратных метров жилья. Эта цифра достаточно устойчивая и если сравнить с другими субъектами, мы шестые по данному показателю. Там, где много строят, естественно, заметнее удельный вес пострадавших дольщиков. Это общероссийская проблема. Существующее законодательство приводит к тому, что обманутые дольщики будут постоянно появляться. Поэтому Путин дал поручение серьезно изменить законодательство с тем, чтобы увеличить гарантии получения жилья клиентами компании-застройщика.

Но к чему это приведет? К удорожанию квадратного метра. Ведь сейчас инвестиционное строительство, – там, где дольщики, – реализуется за счет привлечения денег граждан. В банках длинных денег нет.

Не всегда это связано с мошенничеством. Даже честно работающий застройщик, если он не укладывается в сроки, сталкивается с удорожанием стройки. Потому что тенденция к росту цен есть во всем – в материалах, коммуникациях и прочее. Бывают инженерные просчеты, когда нужно доделывать, переделывать. А потом строительные компании, как правило, строят не один дом.

«Фон», например, ошибся в расчетах, когда выходил на челнинский рынок. Там надо было семьдесят с лишним миллионов на водоотведение. Они думали, что не будут этого делать, и стали ставить дома, а их не подключают. Домов много, достраивать их при таких непредвиденных издержках которые стало бессмысленно. Оборотных средств не стало хватать, и компания потихонечку подошла к банкротству.

– Исчерпан Резервный фонд РФ. Есть связь между этим событием и экономикой республики?

– Это проблема не субъектов, а федерального центра. Но ведь еще есть фонд национального благосостояния, там деньги пока имеются. Оба фонда формировались из разницы между запланированной и фактической ценой на нефть. Сегодня тенденция такова, что нефть потихоньку набирает цену – она уже под 70 долларов за баррель. Бюджеты субъектов к этим фондам никакого отношения не имеют. Оттуда брали деньги в основном на сокращение дефицита Пенсионного фонда. Пенсионных отчислений не хватает на выплату пенсий. Это связано и с теневой экономикой – многие бизнесы не платят пенсионных отчислений.

– К слову о бизнесе. Доля его малого сегмента в структуре экономики республики изменилась за последние годы?

– Как было 24-25% так и осталось. Мы с вами видим, как потихоньку скукоживается средний класс, откуда малому бизнесу расти?! Растет доля крупных производств с государственной формой собственности. На мой взгляд, это плохо. Устойчивость рыночной экономики связана с численностью среднего класса, а средний класс без малого бизнеса не формируется. Эта логика в последние годы в целом по России нарушена.

Алексей Егоров