Быль о потерянном времени, или Есть ли у России шанс сделать «цифровой рывок»

Антон Трантин известен как сооснователь компании «Иннософт», вышедшей на международный рынок с проектами Yorso (b2b-платформа для продажи рыбы и морепродуктов онлайн) и системой компьютерного зрения CCTV по идентификации и классификации объектов и событий в транспортном потоке.

Примечательно, что оба проекта были запущены без государственных инвестиций, а платформа Yorso остается сугубо частной историей по настоящий момент. Кому как не Антону Трантину знать о реальном положении дел в отечественной IT-индустрии.

Они нас боятся

– Антон, вы только что вернулись из США. С какой целью вы туда ездили?

– Я был в Кремниевой долине на международной конференции для венчурных инвесторов и технологических стартапов Global Technology Symposium. Ездим мы туда второй год подряд благодаря фонду Pulsar Venture Capital и Инвестиционно-венчурному фонду Республики Татарстан, которые отбирают ТОП-10 проектов в Республике для презентации на международной арене.

Ключевая цель поездки – показать свой проект международным инвесторам и посмотреть реально ли наши продукты приземлить на американский рынок.

О конкретных результатах говорить пока рано, но могу сказать, что в этот раз мы получили совершенно уникальные контакты для захода на рынок США и Франции.

– Вы ощущали в Америке, что приехали из страны, находящейся под санкциями?

– Я не знаю, как это было раньше, до 14-го или там 15-го года, но сейчас ситуация следующая: как только ты представляешься предпринимателем из России, с тобой перестают разговаривать. У меня был проект по цифровизации бриллиантов, с которым я выходил на партнеров из Азии и Европы. Отношение точно такое же. Если тебе все же удается убедить собеседника в том, что у тебя хороший продукт, у него уже есть своя история и положительная динамика продаж, то все равно следующим шагом, который от тебя просят – это чтобы компания была перенесена на локальный рынок. То есть, чтобы она была открыта за пределами России.

– Чего боятся зарубежные партнеры? Попадания под санкции?

– Нет, мы небольшая частная компания, ни в каких санкционных списках не фигурирующая. Зарубежных партнеров смущают два момента. Первое – это трансграничные платежи. Известный факт, что если ты выводишь услуги на международный рынок, у российских контролирующих органов возникает к тебе много вопросов, хотя, казалось бы, ты приносишь валюту в страну.

Второй момент, пожалуй, самый важный – то, что за рубежом нашу экономику и политическую систему считают нестабильной и непредсказуемой. Сегодня одни правила, завтра другие. Вкладывать в российскую компанию, которая завтра может быть под тем или иным предлогом закрыта, инвесторы боятся. По крайней мере, об этом говорит мой опыт общения с иностранными инвесторами и партнерами.

Китайское предупреждение

– На форуме «Открытые инновации» была озвучена цель государства по «переходу к управлению, основанному на данных». Где-то уже реализуется нечто подобное?

– Мне известен один эксперимент такого рода – в Китае, где у жителей одного из городов есть выстроенная система рейтинга. На входе им всем присвоили энное количество баллов, допустим, сто, а дальше в зависимости от того, как себя человек ведет, нарушает или не нарушает правила, приносит пользу городу или нет, его рейтинг уменьшается или растет. Город управляется без участия человека системой компьютерного зрения.

В России мне известен кейс «Сбербанка», который любит блокировать твою банковскую карту, если банку кажется, что ты совершил подозрительную операцию. Делает это не человек, а машина.

Потом ты созваниваешься с оператором и доказываешь, что нет, это была твоя операция и карту надо разблокировать.

– Наверное, если бы «Сбербанк» не был во многих городах и поселках монополистом он бы себя так не вел…

– Дело не в этом. Просто любая система искусственного интеллекта требует обучения, причем достаточно длительного, основанного на больших массивах данных. Этот процесс не может быть абсолютно безболезненным и гладким. Напрашивается аналогия с беспилотным автомобилем, который, прежде чем его выпустят на оживленную трассу, должен проехать энное количество километров на полигоне. Ну и потом все это делается и для клиента в том числе. Неприятно, когда заблокированная операция была моя, но, с другой стороны, что если картой действительно воспользовался злоумышленник?! Тогда получается «Сбербанк» спас мои деньги.

– На форуме говорили о «цифровом рывке» ценой в полтора триллиона рублей. Вы верите в такой рывок, учитывая негативный опыт работы «Роснано»?

– Это, конечно, сложный вопрос про «верю – не верю». Хорошо, я отвечу, что верю. Почему не получилось с наноиндустрией – это вопрос к Следственному комитету и прокуратуре. Я знаю только, что не ошибается тот, кто ничего не делает. Если ты что-то делаешь, ты можешь проиграть, но если ты ничего не делаешь, ты уже проиграл.

Большая часть из заявленной суммы, если я правильно понял, будет направлена на создание инфраструктуры и в первую очередь широкополосного интернета, как проводного, так и беспроводного. Понятное дело, что всеми этими контрактами с 99%-й вероятностью будет заниматься «Ростелеком», а не малый и средний бизнес. Касательно остальных средств, как показывает практика госзаказа, их разделят топ-20 системных интеграторов, которые поставят серверы, программное обеспечение и организуют разработку. Где-то на какие-то суб-суб-суб подряды чуть-чуть достанется малому и среднему бизнесу. Что здесь можно сказать? Большая часть российской экономики двигается госзаказами. Рыночной экономики у нас по-прежнему нет и рыночный сектор IT у нас на самом деле маленький.

Касперский в единственном числе

– Рыночный сектор IT – это «Касперский», Yandex, Mail.Ru Group…

– У меня буквально две недели назад состоялся диалог с одним другом, который давно делает свой бизнес в Америке. И мы с ним пытались вспомнить успешные российские IT-компании на международной арене. Причем, закладывали фактор: российские – это компании, у которых команда сидит в нашей стране. Единственное имя, пришедшее нам на ум – это как раз Касперский. Другие истории успеха типа Nginx нельзя назвать нашими, потому что там деньги и команда, по крайней мере, на этапе коммерциализации проекта, были зарубежными.

– Министр цифрового развития Носков говорил на форуме о «снятии барьеров для ее (цифровой экономики – А.Е.) движения вперед». О каких барьерах идет речь?

– Наша нормативно-правовая база сегодня не готова к внедрению многих вещей. Возьмем, к примеру, технологию блокчейн и криптовалюты. До сих пор не принят закон о цифровых активах и, соответственно, пока у нас не будет определено, что такое токен, как поставить его на баланс компании, провести эмиссию и прочее, любые рыночные активности в этом направлении будут вне закона. Это затрагивает и планы внедрения цифры в государственное управление.

В России нет полноценного электронного документооборота, потому что существуют определенные нормативно-правовые требования, в которых четко указано, что, утрирую, должна быть вот такая бумага, заполненная и подписанная от руки.

Если это есть, ты не можешь не прийти в госучреждение физически, а это проблема очередей и впустую потерянного времени.

– Другой чиновник, вице-премьер Акимов, рассчитывает на экспансию российских компаний на рынки от североамериканского и европейского до Юго-Восточной Азии и Африки южнее Сахары. Нас там действительно ждут?

– Нас нигде не ждут. В особенности это касается Европы и Северной Америки. Потому что если мы туда сунемся с проектом, который каким-то образом будет связан с государством, его тупо не пропустят по политическим мотивам. Если говорить о развивающихся рынках, то вице-премьер может, конечно, рассчитывать на экспансию российских компаний, но пусть назовет эти компании, в каком секторе и с чем они готовы делать прорыв. Есть такая компания в структуре «Ростеха» - RITE – «РусАйтиЭкспорт», занимающаяся продвижением отечественной высокотехнологичной продукции на зарубежные рынки. Можно спросить у них, насколько наша IT-продукция реально конкурентноспособна в других странах.

Я выбираю татарстанское

– Счетная палата еще в 2017 году признала особые экономические зоны неэффективными. Как в этой связи вы оцениваете потенциал Иннополиса?

– Отношение к Иннополису у меня очень позитивное. Я там учился, открыл компанию, у меня там работают люди. Без внешних инвестиций я бы не создал дело где-либо еще. У нас была бы намного дороже стоимость аренды, особенно того класса, которую предлагает Иннополис, были бы совершенно другие налоги. Иннополис помог. Да, там были свои сложности с точки зрения того, как этот процесс был бюрократически выстроен – для получения статуса резидента пришлось прилично побегать с бизнес-планом. Сейчас я слышал с этим проще. Я считаю, что ОЭЗ должно быть больше. И та экономическая зона, которая сейчас открылась в Калининграде, в том числе для IT, это подтверждение правильности выбранного пути. А как иначе двигать отрасль вперед?!

– Почему вы не выбрали Сколково?

– Жилье дорогое. Оно там стоит как чугунный мост, и я не понимаю, как стартап может себе в Сколково что-то позволить. Туда в основном бегут за грантами нежели для того чтобы реально жить. Иннополис в этом плане для сотрудников является уникальным местом, когда рядом спортзал, рядом работа, жилье и все по реально доступным ценам. В Сколково что-то функционирует, живет полтора жителя, аренда офисных помещений дороже почти в три раза, чем в Иннополисе. Такую аренду я бы на старте точно не потянул.

Алексей Егоров