«Ситуация насилия сдвигает «точку нормы»

Татьяна Ивановна любезно согласилась ответить на вопросы корреспондента «Вверх», навеянные случаем в казанской гимназии №7, где 13 мая старшеклассник пришел на урок с пневматическим пистолетом и ножом, чтобы произвести впечатление на одноклассницу. Социальные сети, напомним, в оценке происшествия были весьма категоричны: «вооруженный школьник захватил заложников».

Такая разная агрессия

– Этого юношу директор школы, где он учился, назвала «хорошим и музыкантом». Можно ли сказать, что подобного рода агрессию обычно проявляют именно такие дети? По принципу «в тихом омуте черти водятся». 

– Давайте для начала определимся с понятием агрессивное поведение. Агрессивным в психологии считается поведение, «приносящее физический или моральный ущерб другим людям». Психологи выделяют несколько возрастных периодов «естественной» повышенной агрессивности детей. Эти периоды совпадают с возрастными кризисами.

Например, у трехлетнего ребенка агрессивность связана с расширением границ самостоятельности. Возраст 6-7 лет – следующий пик повышенной агрессивности, он может быть вызван стрессом, возникающим в начале школьного обучения.

Агрессивно могут вести себя дети, с трудом привыкающие к школе, не подготовленные к нагрузке, не готовые к тесному общению с одноклассниками и учителями. Вспышки агрессивности у подростков объясняются также возрастными особенностями. Это возраст самоутверждения среди сверстников, протеста и бунта против старших, возраст сильных эмоций и переживаний. Таким образом, подростковый период, в котором находится герой данной новости, по умолчанию входит в группу риска. И тихони, и активные подростки в равной степени могут проявлять естественную агрессивность, а могут и не проявлять.

– Логичен вопрос о проявлениях агрессии…

– Проявления агрессии бывают самыми разными. Например, физическая агрессия (использование физической силы против другого лица) может проявиться у детей достаточно рано. Даже маленькие дети в семье порой ссорятся и дерутся. Есть еще и словесная агрессия. Почти все дети рано или поздно начинают использовать бранные слова, естественным образом впитывая и повторяя то, что говорят окружающие, в том числе и сами родители.

Сейчас словесная агрессия перекочевала в виртуальное пространство. У нас появились кибербуллинг, троллинг, харрасмент и секстинг в сети и так далее.

Еще раз повторюсь, особенности характера подростка не дают оснований однозначно причислять его к потенциальным агрессорам. Мы должны понимать, что агрессивное поведение – это форма защиты, к которой прибегают, когда не осталось других форм отстоять себя (убедить словами, доказать поступком).

Держаться нету больше сил?

– На ваш взгляд, поступок юноши можно было предугадать? 

– Хороший вопрос. Предугадать агрессию другого человека – это общечеловеческая компетенция, и не только его – всех животных. И учимся мы этой компетенции именно с подросткового возраста, когда интенсивность общения в группе достигает своего пика.

Без умения быстро оценивать свои силы и силы другого человека, любая конфронтация (а ее не избежать в групповом общении, где нужно уметь ссориться и мириться) будет уводить подростка в минус.

Все зависимости от возраста человека, причина его агрессии – истощение ресурсов для решения поставленной задачи. Когда человек не знает, как самому решить вопрос, не может по какой-либо причине просить помощи в решении, он прибегает к крайнему средству помощи себе - агрессии – это такой крик о помощи. «Когда я бросаю этот крик, возможно, мне кто-то и придет на помощь». Решение это плохое, потому что здоровый человек может позвать на помощь. Он правильно выбирает человека, к которому обращается, зная, что этот человек ему не откажет.

– По каким признакам можно понять, что ресурсы человека истощены?

– Я бы сформулировала вопрос иначе: на что нужно обращать внимание? На изменение привычного поведения: был компанейский – стал тихоней; ходил на кружки – бросил дополнительные занятия; был «хорошистом» – скатился на тройки… На изменение круга общения, сопровождающаяся резкой сменой привычной стратегии общения со сверстниками. В конце концов, обратим внимание на внешний вид человека. Небрежность, неухоженность, потухший взгляд, дистанция во взгляде при общении – все это указывает на движение к изоляционизму и сворачиванию своих социальных ролей.

Один в поле воин

– Что должен в этой ситуации делать школьный психолог?

– Он должен определить факторы, которые препятствуют развитию личности обучающегося. Должен провести ряд мероприятий, утвержденный планом завуча по воспитательной работе, направленных на профилактику возникновения социальной дезадаптации. Это я почти дословно говорю выдержки из должностной инструкции школьного психолога.

На деле это выглядит так: в начале года психолог проводит опрос учеников – опрос «на входе» - где выявляет уровень социальной дезадаптации, тревожности, агрессивности обучающихся. Исходя из полученных данных, и согласовав с завучем по воспитательной работе, формирует план своих мероприятий – выступления на родительских собраниях перед родителями, индивидуальные и групповые формы работы с обучающимися, если потребуется – проводит дополнительные встречи с классными руководителями.

То есть входное тестирование формирует план работы школьного психолога. Далее в завершении учебного года он проводит тестирование «на выходе» - чтобы отследить динамику.

Для чего я так подробно все это сообщаю, для того, чтобы было понятно – среди 700-1000 учеников обычной средней школы на индивидуальный подход и мониторинг ситуации у одной или даже двух штатных единиц психолога просто нет времени.

– Какой должна быть школьная служба психологической поддержки (назовем ее так) в идеале? 

– На мой взгляд, идеальная служба психологической поддержки должна быть социально-психологической. То есть психолог должен работать в ко-терапии (партнерском союзе не на слове, а на деле в каждом случае) с социальным педагогом, медиатором, классным руководителем. Сейчас психолог – «один в поле воин». На него валятся все «шишки» если в школе происходит какое-либо ЧП – попытка суицида, жестокое общение между учениками, конфликты и прочее. Моя идеальная социально-психологическая служба – это консилиум из специалистов, которые не сидят «отделом», и не ждут очередного ЧП, а собираются в зависимости от специфики случая.

Если нужно привлечь к работе над случаем председателя родительского комитета, то и он может входить в эту «службу», а координатором этой работы выступает школьный психолог. Так как именно он может обеспечить корректную и безопасную обстановку с участниками инцидента, знает, как должен и как не должен вестись процесс сопровождения конфликтной ситуации. И в моей идеальной модели школьный психолог, в отличие от любого другого психолога, должен иметь повышение квалификации в области медиации (сопровождения конфликта) – так как школа – это пересечение многих интересов на одной площадке, где конфликты – рутина дня. И в этом случае (с особым повышением квалификации по медиации) – школьный психолог становится координатором социально-психологической службы, с правом привлечения всех необходимых сотрудников школы. Сейчас психолог уговаривает классных руководителей принять участие в своих мероприятиях, выступая больше в роле просителя.

В мировоззренческом кризисе

– 12 апреля в Казани подростки жестоко избили ровесника. Как специалист, вы фиксируете рост агрессии в подростковой среде?

– Я как психолог, сотрудничающий с Комиссией по делам несовершеннолетних и защите их прав, не вижу всплеска подростковой жестокости – цифры остаются приметно одинаковыми. Просто то, что живет в тайном мире подростков (преследования, травля, драки, избиения) теперь стало фиксироваться на видео и выкладываться в сеть. Все тайное стало явным. Размах явления для взрослых, которые ранее ничего не знали и думали, что в «Багдаде все спокойно», теперь стал шокирующим.

– О возвращении «моды» на молодежные группировки в связи с этим инцидентом можно говорить?

– В настоящее время в нашем обществе у молодежи резко возрос интерес к религии, затем к протестному движению – активному и пассивному.

Достаточно часто причину усиления данных тенденций связывают с духовно-нравственным и экономическим кризисом, вызванным распадом СССР и разломом прежней картины миры, что стало основанием для формирования у молодежи чувства неуверенности в будущем дне и незащищенности в настоящем. В этих условиях обостряется интерес к проблеме жизни и смерти, бессмертия, поиску справедливости.

Но нужно также отметить, что одной из закономерностей психологического развития в онтогенезе для подростков и молодежи является формирование мировоззрения, философская направленность личности и потребность разобраться в смысле жизни и человеческом предназначении – и эта ведущая деятельность свойственна молодежи вне зависимости от социально-экономического контекста. Через это молодежь во все времена восприимчива к идеям и учениям, объясняющим их предназначение и образ действий.

Так, сатанизм, или путь левой руки, группы смерти, АУЕ становятся социальным феноменом в современной истории России.

– То есть основная причина активизации неформальных деструктивных молодежных группировок – мировоззренческий вакуум в обществе?

– Именно так. Если нет высшей цели, ради которой я воспитываю и ограничиваю себя, я придумаю такую цель, сообразно своему возрасту (уровню образованности и воспитанности). Подростковые группировки жестоки, интеллектуально ограничены и не видят будущее «дальше своего носа». Просто потому, что у подростков гормональный взрыв и они всегда слегка на взводе, жизненный опыт скуден, стрела времени в будущее далее этого лета не выстраивается.

Интернет – не помойка

– Власть идет по пути ограничения свободы интернета, мотивируя это в том числе деструктивным влиянием интернета на подростков. Нет ли здесь обратной зависимости? Грубо говоря, подросток мог бы выложить пост и через это выплеснуть агрессию, но он не делает этого, опасаясь последствий, и агрессия накапливается. 

– Любая власть ставит преграды – это ее, если хотите, сакральный смысл. Я не думаю, что ограничение интернета становится катализатором агрессивности подростков. Интернет – не помойка, там тоже есть правила общения и поведения. Интернет формирует новую эру этики. Мы не видим собеседника, не видим, какое значение для него имеют наши слова – это создает ситуацию растормаживания, когда «писателю» кажется, что его слова недостаточно точны и не достигли цели, он усиливает свою агрессию, а потом еще и еще. Кроме того, агрессия в Интернете сохраняется в вечности. Можно и через 20 лет найти этот эпизод и даже продолжить «грязное дело». Также не забывайте об армии свидетелей данного агрессивного инцидента – они могут от лицезрения перейти к соучастию. Поэтому не так все легко и просто с «выплеском агрессии» в Интернете.

Не думаю, что хорошее решение о правилах взаимодействия с этой сферой деятельности уже найдено в обществе – но мы его обязаны будем сформулировать.

– СМИ проводят параллели между инцидентами, подобными произошедшему 13 мая в Казани, и ситуацией в США, где подростки регулярно устраивают перестрелки в школах. Что вы видите общего и различного между нашими странами в этом вопросе? 

– Общее в данном вопросе я вижу в том, что теме воспитания подростков в части взаимодействия в группе уделяется недостаточно внимания. Мы должны понимать, что дети не выбирали быть в классе, их распределили на группы взрослые для своего удобства. Значит, именно взрослые отвечают за обстановку в этих группах и за то, чтобы в них всем детям было безопасно и спокойно. Одна из основных задач возраста в конце начальной и средней школе – разобраться в правилах общежития, научиться жить в социуме. И правила должны задавать взрослые. Если начинается линчевание – следовательно, подростки остались без ориентиров и полагаются на инстинкты – «выживает сильнейший».

Ситуация насилия сдвигает «точку нормы». Через какое-то время всем кажется, что так и надо. Так и надо, если ты считаешь, что кто-то не имеет право на жизнь и место под солнцем. Детская жестокость становится чем-то нормальным, в этом я вижу общую тенденцию.

Что нас отличает? Инструменты насилия, оружие, свободно не покупается в нашей стране, нужно много разрешений и справок. Арсенал частного оружия в США значительно больше. В этом и отличие.

– Нельзя не замечать усилий государства по военно-патриотическому воспитанию школьников. Это и «юнармия», и подготовка учащихся к параду Победы в своем городе или районе, и фильмы на военную тему… Эти меры эффективны?

– Военно-патриотическое воспитание для меня начинается не с муштры и внешней атрибутики, оно начинается с принятия родителями детей факта, что их жизнь и жизнь их предков связана с местом, в котором они живут. Это место имело историю, опыт проживания горьких и сладких страниц жизни рода. И что жизнь их ребенка – тоже принадлежит роду, краю, Отечеству. В этом Отечестве он родился, затем получит образование и будет жить. Если родители детей, которые маршируют, не ощущают своей принадлежности Отечеству, многие организационные мероприятия по патриотическому воспитанию детей будут напрасными.

Алексей Егоров