Ирек MONда

О формате и содержании фестиваля корреспондент «Вверх» поговорил с его идеологами, хореографами и танцовщиками Ильдаром Алекбаевым и Венерой Галимовой. А после дополнил впечатлениями от просмотра доступных постановок фестиваля.

Седьмой пошёл

Из афиши фестиваля может сложиться впечатление, что он проводится в Казани впервые. На самом деле нынешний фестиваль – седьмой по счёту. За это время у «Площади свободы» сменились локации (был учебный театр Казанского театрального училища, стало арт-пространство MON) и спонсоры.

«Первые три фестиваля, – говорит Ильдар, – это всё на наших с Венерой плечах. Потом мы получали гранты от «Росмолодёжи», а в этом году нас разово профинансировал фонд «Живой город». Ильдар, к слову, сотрудничает с фондом как педагог по пластике в другом проекте «ЖГ» – театре «Инклюзион»».

 Раньше показы фестиваля состояли из двух отделений, где в первом отделении демонстрировались работы казанских хореографов, а во втором – гостей из других регионов. В этот раз о всероссийском контексте мероприятия напоминали только лекция преподавателя Британской высшей школы дизайна (находится в Москве) Виты Хлоповой с витиеватым названием «Память крови, или Как вплести свою идентичность в современный танец» и лаборатория от Юлии Арсен, живущей и работающей, как написано на её персональном сайте, «между Германией и Москвой». Остальные строчки в афише фестиваля заполнили хореографы и танцовщики из Казани.

Что не поменялось, так это концепция фестиваля.

«Она в развитии нашего локального хореографа, локального танцовщика, – объясняет Венера Галимова, – дать им возможность прокачать скилы и получить ценный фидбэк от профессионалов, не выезжая из города. У меня был свой коллектив, и я не понаслышке знаю, как это важно иметь площадку для обмена опытом и общения со зрителем. Не конкурс, где неизбежен соревновательный момент, а именно фестиваль, где царит дружественная атмосфера и куда приходят все желающие».

Танцевальный франчайзинг

Всегда было интересно, чем хореографы зарабатывают на жизнь, если это не про часы в учебном заведении или популярные направления вроде сальсы или хип-хопа. Ильдар Алекбаев ответил на этот вопрос так:

– Компаний современного танца в Казани мало, и они не резиновые, поэтому большинство танцовщиков данного профиля – фрилансеры. Быть фрилансером – значит, заниматься проектной работой. В контексте нашего города мы зачастую не ищем готовые проекты, а сами их организуем. Например, мы с Венерой подали заявку на участие в лаборатории «Особняк. Трансформация», которую проводит фонд «Живой город». Заявка прошла и на выделенный грант мы создали спектакль «Мне (не) больно».

– Хотел попасть на этот спектакль, тем более что он в программе фестиваля, но мне отказали, сославшись на то, что лимит проходок исчерпан…

– Ничем не могу помочь. Спектакль идёт в особняке Демидова, по ходу действия зрители передвигаются вслед за исполнителями, что налагает определённые ограничения. А вообще это про наш с Венерой личный опыт расставания с близким человеком и про то, как навеянные этим травмирующим событием эмоции могут проявляться в теле. Но я ещё не всё сказал о проектной деятельности. Венера этой весной поставила спектакль «Невидимые», который и на спектакль-то не похож, своего рода арт-конструкция, и им заинтересовались в Казахстане. То есть Венеру заметили, пригласили, она туда поедет, поставит и получит за это гонорар.

– Что-то вроде франшизы?

– Я не разбираюсь в экономической терминологии, но похоже на то.

– А что вы понимаете под термином «танцевальная компания»? Театр танца «Дорога из города» – это танцевальная компания?

– Если участники коллектива зарабатывают на участии в тех или иных проектах, то это танцевальная компания. У «Дороги из города» – большое количество коллективов, которые по-разному называются в зависимости от возраста детей. Это именно коллективы. Но старшие ребята у них выступают профессионально, и этот состав театра, на мой взгляд, является компанией. Пожалуй, самой известной танцевальной компанией из Татарстана является камерный балет «Пантера».

«Связи возникают и распадаются…»

Аудитория у фестиваля небольшая, а пропускная способность сцены и того меньше. Наверное, поэтому мне, журналисту, дали контрамарку только на два фестивальных мероприятия. Первое из них – пластический спектакль «Дөр». Авторы-исполнители спектакля, супруги Марсель и Мария Нуриевы, люди в татарстанской танцевальной тусовке – известные. В 2019 году их хореографический этюд «Фрагменты» был показан в финале XXXII Нуриевского фестиваля.

Дөр – слово из тувинского языка, обозначающее почётное место в юрте. Атмосферу кочевничьего жилища в спектакле создают ковёр на полу и свет, льющийся как будто бы из отверстия в крыше юрты. В этом пространстве танцуют Марсель и Мария, одетые в одинаковые чёрные одежды (рубаха и штаны). Им аккомпанируют на национальных инструментах трое музыкантов. В одном из музыкантов по характерному горловому пению и инструментам можно было угадать тувинца.

«Сугдэр Лудуп, – представился музыкант после спектакля, – закончил казанскую консерваторию, теперь живу в вашем городе, преподаю тувинское горловое пение и участвую в проектах вроде этого».

Второй музыкант пел явно не по-тувински, оказалось, что он грек. Как греческое пение согласуется с тематикой спектакля, осталось загадкой, но на сцене подобное сочетание смотрелось органично. Заслуживает упоминания и третий участник музыкального трио – перкуссионист Эрик Марковский. Он играет в перформансе Sak-Sok (13 декабря в афише фестиваля) и в проекте WildChild от казанской танцевальной команды Virtus Crew, в июле этого года удостоенный Гран-при московского фестиваля экспериментального танца «Ключи».

Сам танцевальный номер рассчитан на широкую аудиторию. Не нужно глубоко разбираться в современной хореографии, чтобы оценить слаженные движения танцоров, их полное единение с музыкой и эмоциональный посыл, транслируемый языком тела.

«Связи возникают и распадаются через ритм узоров замкнутого пространства ковра», – написано в коротенькой аннотации к номеру.

Ну ковёр это так, декорация… А вот возникновение и распадение связей (между мужчиной и женщиной, естественно) на сцене всякий раз вызывает неподдельный интерес зрителя: «Как автор подойдёт к раскрытию этой вечной темы?»

На сцене арт-пространства MON зритель увидел период влюблённости. Ему на смену пришёл период узнавания и притирания друг к другу, не обходящийся без конфликтов. (В этом месте номера Мария Нуриева показательно «пинала» партнёра, а он в свою очередь пытался её «придушить».) И в финале – примирение и обретение гармонии, чему немало способствует пространство. Оно ведь действительно очень замкнутое, не важно, живём ли мы в юрте или в городской квартире. Так и хочется добавить в афишу номера строчку: «Рекомендуется для просмотра влюблённым парам».

Лаборатория без результата

Второе мероприятие фестиваля, на котором мне удалось побывать, называлось «Показ эскиза-результата лаборатории». Лабораторию вела хореограф из Москвы Юлия Арсен. На сайте московского же Центра современного искусства «Винзавод», с которым сотрудничает Юлия, ей дана следующая характеристика: «Будучи несвязанной жёсткой структурой и нарративом, художница своим единственным условием ставит уход от желания понравиться».

Над эскизом работали три парня, в числе которых был Ильдар Алекбаев, и пять девушек. Кто-то из них профессионально занимается танцем, для кого-то – это хобби, а для актрисы Татарского ТЮЗа Альбины Нугмановой – важное подспорье в работе. Об этом участники перформанса сказали уже после его завершения, а началось всё с того, что они долго и хаотично ходили по сцене, и в порядке очереди произносили странные монологи. Как потом оказалось, это были воспоминания о первом столкновении с красотой.

Восход солнца из окна поезда, едущего по заснеженной степи, дерево спелой алычи в узбекском городе, лист ватмана, на котором ребёнок кистью оставил первые мазки… Произнеся что-нибудь подобное, участники действа замирали в той или иной позе, пока, наконец, в зале не прекратились хождения.

«Ну теперь начнутся танцы», – подумал я про себя, но танцы не начались… Вернее так: отдельные люди исполняли под музыку отдельные танцевальные движения, однако их сложность за редким исключением не была высокой. Цельной картины из всего этого не сложилось.

Музыкальный ряд действа состоял из электронных и попсовых ритмов, из которых я определил только ремикс песни «Покажи мне любовь» группы «Тату». Здесь уместно будет сказать, что Юлия Арсен в среде ценителей современного искусства известна творческими высказываниями в поле феминистского дискурса. К примеру, на последнем фестивале «Форма» она выступила с сольным танцевальным перформансом «Пакет» о женственности как продукте массового производства, за которым можно сходить в супермаркет.

Нечто подобное мне как зрителю хотелось увидеть и на фестивале в Казани. Не обязательно про феминизм и не обязательно с целью понравиться зрителю, но чтобы творческое высказывание автора несло в себе какой-либо смысл. В выступлении участников лаборатории я смысла не увидел. И Юлия Арсен, как выяснилось на обсуждении эскиза, к этому и не стремилась.

«Я мощно растрогалась сегодня от процесса, который проявился и подсобрался, – сказала Юлия, – Не от результата, его нет и не планировалось, а именно от того как каждый порвал сегодня моё сердечко. Давайте заниматься процессами и любовью, а не результатами и соревнованием».

Что по этому поводу можно сказать? Конечно, за пять дней, а именно столько шла лаборатория, создать этюд пластического спектакля сложно. Но тогда так и надо было написать в афише: «Танцевальные движения участников лаборатории Юлии Арсен». По-честному. А не вводить зрителя в заблуждение словосочетанием «Показ эскиза-результата».

Главным итогом фестиваля для себя я считаю появления интереса к современному танцу как к таковому. На «Площади свободы» ведь были представлены спектакли, которые можно будет увидеть и в нефестивальные дни. Будем ходить!         

Алексей Егоров